Я резала овощи на салат, когда зазвонил телефон. Голос бабушки, как всегда, дрожал от волнения:
— Настенька, Леночка опять в слезах… Детям даже молока купить не на что…

Пальцы сами сжали нож. Месяц назад я отдала ей 10 тысяч на «срочный ремонт стиралки», до этого — 15 на «врача для племянницы». А еще раньше — 30 на курсы визажа, которые сестра бросила через неделю.

— Бабуль, — проговорила я, чувствуя, как нарастает ком в горле, — у Лены есть муж. Или уже нет? В прошлом месяце она же хвасталась, что он «налоговик с перспективами».

Тишина в трубке загудела, как растревоженный улей.
— Ты старшая, — прошептала бабушка. — Мы в войну друг за друга горой стояли…

Этот аргумент включался, как будильник в пять утра. Хотелось кричать, что я и так веду три класса в школе, репетиторствую по вечерам и коплю на операцию маме. Но спросила ровно:
— Сколько?

Первые просьбы пришли пять лет назад, когда Лена, оставшись с годовалыми близнецами, переехала в бабушкин дом. Тогда я верила, что помогаю «пережить трудный период». Платила за кружки детям, ремонт в ванной, а потом и за съемную квартиру, потому что «в деревне работы нет».

Но трудный период обернулся вечностью. Лена меняла города, мужчин и профессии: парикмахер («аллергия на краску»), менеджер («начальник идиот»), флорист («цветы вянут»). После каждого фиаско — сообщение: «Настюш, выручи, дети плачут от голода». Бабушка вторила: «Ты же не бросишь семью?»

Однажды я увидела в ленте фото сестры на яхте с подписью: «Жизнь удалась!». В тот же день получила голосовое: «Срочно нужны деньги на учебники!»

— Ты с ума сошла! — впервые накричала я на бабушку. — Я маме на лечение коплю!
— Мама подождет, — парировала она. — А дети Леночки — нет.

В тот вечер я приехала в деревню. Лена, в шелковом халате, щелкала фисташки перед сериалом. Дети играли на полу с дешевыми игрушками.

— Где муж? — спросила я, замечая коробку от последнего айфона на столе.
— В командировке, — фыркнула сестра. — Переведешь до понедельника? Он задерживает перевод…

Его страница пестрела фото из Сочи, где он обнимал новую девушку.

— Лена, — села я напротив, — хватит.

— Бабуля говорила, ты скупердяйкой стала.
— Бабуле 70! Она должна вязать носки внукам, а не кормить тебя!

— А ты чем лучше? — вскочила сестра. — У тебя нет детей! Тратишь жизнь на чужих школьников, а семью предаешь!

Дверь скрипнула. Вошел дед с сеткой картошки. Его руки дрожали, когда Лена заныла:
— Деда, она меня унижает!

Сейчас, читая смс («Мы твоя кровь!»), я вдруг улыбаюсь. Вчера купила маме билет в санаторий. Записалась на курсы живописи. Заказала духи, о которых мечтала с института.

Может, я и «предательница». Но мой кошелек больше не вздрагивает от звонков родных. Я свободна.